Большинство ресторанов с морской кухней имеют и морское название: el Faro, el Emborcadero («Пристань»), la casa de Bigote («Усатый дом»).

Последнее название может показаться странным и вовсе не «морским». Тем более что на вывеске мужские усы, как в парикмахерской. Но стоит вам войти и получить блюдо, затем — второе и, в конце концов, объесться креветками, как вы начинаете понимать, откуда здесь растут усы.

К креветкам хорошо подходит белое местное вино manzanilla. Светлое и легкое. Его вкус запоминается слабо, но, вернувшись сюда, вы обязательно его закажете. «Усатый дом» находится в Санлукаре-де-Баррамеда, что в 50 км от Кадиса. Но город знаменит не только креветками.

В Санлукар-де-Баррамеда возвращался корабль «Виктория». Здесь заканчивалась и начиналась земля. Первый поход человека вокруг земли был совершен именно отсюда. В 1519 г. пять кораблей испанской экспедиции Магеллана вышли из этого порта в поисках прохода на запад вокруг южной оконечности Нового Света. В 1522-м вернулся только один.

Город стоит на одном берегу реки Гвадалквивир, впадающей здесь в открытый океан. Пресная вода смешивается с соленой, образуя сильное течение. Магеллан был героем своего времени еще и потому, что ему вообще удалось выйти из этого порта. Бурный поток реки отправил на дно несколько кораблей. Они до сих пор там и лежат. В Севилье хранится так называемый «Индийский архив», в котором указана сумма затонувших сокровищ. Говорят, что она составляет около 2 млрд песет.

Поедая креветок и запивая их мансанильей, из окна можно увидеть Гвадалквивир и даже вспомнить: «Ночной зефир струит эфир. Шумит, бежит Гвадалквивир». Пушкин никогда не видел этих мест, но описал точно.

Санлукар-де-Баррамеда — одна из вершин так называемого виноградного треугольника. Две другие — Херес-де-ла-Фронтера и Пуэрто-де-Санта Мария. На равнинах побережья, расположенных между этими городами, выращивают виноград для приготовления хереса.

Вершины треугольника не одинаковы. Так, в Санлукаре расположен завод Barbadillo по изготовлению местного вина мансанильи и хереса. Каждый завод носит имя его основателя. В Хересе это иностранцы — англичане и французы. В Санлукаре хозяева в основном испанцы, правда, приезжие. Завод Barbadillo принадлежит седьмому поколению семьи основателей.

Местное вино появилось лишь в начале XIX века. До этого выпускали только херес. Название вина — manzanilla немного похоже на слово яблоко — manzana. Предполагают, что название произошло из сходства вкусов яблочного вина и мансанильи.

Производители подчеркивают местное происхождение вина, утверждая, что вкус мансанильи зависит от особенностей климата Атлантического побережья. Во-первых, для вина используется местный сорт винограда Palomino Fino. Во-вторых, вино созревает благодаря плесени. А та, в свою очередь, развивается только во влажном морском климате. Поэтому бочки с мансанильей хранятся не в погребе, а на влажном песке, на открытом воздухе.

Херес, конечно же, тоже созревает на открытом воздухе. Но для его приготовления используется еще один сорт винограда — Pedro Ximenez. Он более сладкий. Поэтому после сбора его некоторое время вялят на солнце, чтобы излишняя влага испарилась, а сладости стало больше (в Испании запрещено добавлять сахар в вино). Две соседние винодельни могут различаться способом приготовления хереса. В Хересе при созревании плесени вино с бочкой ненадолго открывают. В Санлукаре бочки держат всегда закрытыми.

На этикетке хереса вы не увидите даты сбора урожая. Для стабильности рынка нужно было сохранить постоянное качество напитка, поэтому в середине XIX века придумали особый способ приготовления хереса, который позволил выпускать каждый год вино одинакового вкуса, независимо от урожая. Его смешивают, используя вина трех возрастов. Молодое вино добавляют в более старое. Весь процесс проходит в несколько этапов и называется solera. От срока выдержки смешанного вина в дубовой бочке зависит сорт.

Особая роль при производстве хереса принадлежит бочке. Бочка должна иметь запах и вкус вина. Поэтому бочки на заводе берегут, их реставрируют, как старую мебель. Любая бочка старше самого старого вина на 7—8 лет. Например, винодельня Barbadillo пользуется бочками, выдержанными на винзаводе недалеко от Кордовы, где выпускают крепкое вино.

На заводе Gonzalez Byass в Хересе существуют именные бочки, посвященные героям истории — новейшей, новой и библейской. В них зреет вино в честь Жана Кокто, Уинстона Черчилля, Наполеона Бонапарта, монаршей семьи Бурбонов, 12-ти апостолов и... Иисуса Христа.

Хозяева завода посвятили 214 бочек странам, куда экспортируют вино, все они полные. Среди них есть и «российская бочка».

На песке между бочками прыгает за глотком хереса дрессированная перепуганная мышь. На наших глазах она выскакивает из-под бочки, забирается по лесенке к краю рюмки и ненадолго прикладывается, наверное, для храбрости. Мыши стали символом завода Gonzalez Byass наравне со старинными именными бочками и ряженой бутылкой Tio Pepe.

При этом в Хересе мирового уровня достигло не только виноделие. Отсюда идет традиция разведения испанских племенных лошадей — не менее старая, чем производство вина. Что такое лошадь для испанца? А кто такой испанец, если не знатный кабальеро (лошадь по-испански — caballo) ?

Уже в XII веке европейские короли и императоры испытывали страсть к испанским лошадям. Их покупали для скрещивания с лошадьми местных пород.

Центр Испанской школы Верховой езды находится в Хересе. Здесь выступают обученные лошади. Манеж превращается в конский танц-пол, где под музыку лошадь чередует па, не сбиваясь с такта. Вы вообще можете не замечать присутствия людей на манеже, лошадь знает программу назубок. Необычно смотрится старый андалузский способ «ручного управления лошадью». Жокей не сидит на лошади, а идет рядом с ней. Чтобы ею управлять, он лишь до нее дотрагивается или касается ногой ее копыта, и лошадь безошибочно выполняет команды.

Окрас испанской чистокровной лошади — серый в яблоках, каштановый, темно-каштановый и черный. На сегодняшний день в моде лошади черной масти. Это большая редкость. Чуть чаще встречаются каштановые или темно-каштановые с ярко-белым волосом на губах и ягодицах.

Каждый год в ноябре в Хересе начинают работать ярмарки лошадей. Серого в яблоках жеребца можно купить не менее чем за 2 млн песет, каштанового за 3 млн, темно-каштанового за 5 млн.

Завод до 1990 г. принадлежал монастырю ордена картезианцев, на землях которого с XIV века монахи разводили лошадей. Устав монастыря предписывает занятия ремеслами, постоянные молитвы и строгое соблюдение постов. Кроме того, монахи никогда ни с кем не разговаривают, даже между собой.

Недалеко о т конного завода стоит старая разваливающаяся заросшая постройка. Ею оказался тот самый картезианский монастырь, что подтверждали две детали: в центре на фасаде церкви находилась фигура Святого Бруно Кельнского, основателя ордена картезианцев, а на двери, закрывавшей вход на территорию монастыря, была надпись: «Мы просим вас в этом месте уважать тишину. Здесь мы молимся за вас и разговариваем с Богом».

Мы постепенно поднимаемся в горы Сьерра-де-Грасалема. Дорога извивается, подобно змее. Быстро меняются погода и пейзаж. По сторонам разворачивается панорама горных озер (в них водится форель, кроме нее другую пресноводную рыбу здесь не едят). Мы едва не запутались в горном серпантине, как вдруг перед нами появились маленькие белоснежные дома, башни, соборы и мосты. Белые городки — настоящий заповедник. Похоже, здесь не изменилось ничего со времени отвоевания земли у мавров. Тогда городки находились на границе между испанцами и арабами и служили крепостями. Временами коренных жителей изгоняли, и в городе оставались одни захватчики. Затем местные жители возвращались.

Каждый из белых городков — город мастеров. Уже в XVIII веке жители получили разрешение на ремесленное производство, так что на товарной этикетке не хватает надписи: since 1752. В Грасалеме изготавливают вручную шерстяные вещи — шали, пончо и пледы. В Аркосе — ковры, керамику, плитку и делают гитары. В Сааре выжимают оливковое масло.

Внутри каждый город похож на лабиринт. В Грасалеме кривые улочки-близнецы: короткие, с внезапными поворотами, иногда с резким спуском вниз. Идешь, не останавливаясь, пока не увидишь обрыв.

Особенно впечатляет прогулка по Аркосу. Он находится высоко в горах, на обрыве — будто при постройке города часть скалы просто отрезали. Поэтому дома поднимаются все дальше и дальше в горы, цепляясь за склон. Город многоуровневый. Тяжело добраться до старого центра. Он резко поднят вверх, и по улицам с трудом ездят машины.

Наш отель находился на одной из вершин города. Колесики на чемоданах очень пригодились. Мы подходили к старому монастырю, обустроенному под гостиницу, — это частое явление в Испании. Рядом с номером в нише расположилась украшенная цветами статуя Девы Марии. Через стену стояла моя кровать. С башни доносился звук колокола. Все пространство Андалусии сжималось в этих ударах: старые крепости, белые городки, вино в честь апостолов, резвые лошади и картезианские монахи.

Анастасия КОСОЛАПОВА